Гражданская кампания [= Мирные действия] - Лоис Буджолд

Лишь поздним вечером Карин подвернулась возможность поговорить с родителями наедине. Сперва нужно было распаковать вещи, затем раздать подарки, потом востребовать обратно свою комнату, которую сестрицы в отсутствие Карин нахально превратили в гардеробную. Потом последовал длинный семейный ужин, на который пригласили всех трех ее лучших подружек. И все говорили и говорили, кроме па, естественно, который молча потягивал вино и казался несколько удрученным тем фактом, что вынужден сидеть за ужином в окружении восьми женщин. И за всей этой словесной шелухой Карин не сразу заметила, что никто ни слова не говорит о самых важных для нее вещах. И это показалось ей очень странным.

Теперь она сидела на спинке родительской кровати, пока мама с па готовились отойти ко сну. Мама делала свой обычный комплекс спортивных упражнений. Даже после двух родов и всех прожитых лет у нее по-прежнему оставались литые мышцы тренированной спортсменки. Па прохромал по комнате, поставил трость со своей стороны кровати, неловко сел и принялся с улыбкой наблюдать за женой. Карин заметила, что он стал совсем седым. Роскошные золотистые волосы мамы, заплетенные в косу, в краске не нуждалась, хотя в них и появился серебристый оттенок. Неловкие руки па приступили к снятию полусапог. Глаза Карин никак не могли перестроиться. Пятидесятипятилетние барраярцы выглядели как бетанцы в семьдесят пять или даже в восемьдесят пять. А у ее родителей была трудная молодость, на которую пришлась война и нелегкая служба. Карин откашлялась.

— Я насчет учебы на следующий год, — начала она, нацепив свою самую сияющую улыбку.

— Ты ведь имеешь в виду университет округа, да? — уточнила мама, держа уголок у «шведской» стенки и считая про себя до двадцати. — Не для того мы вкладывали марки в твое галактическое обучение, чтобы останавливаться на полпути. Это было бы ужасно.

— О да, я намерена продолжать учебу. Я хочу обратно на Колонию Бета.

Вот все и сказано.

Повисло короткое молчание. Затем па жалобно произнес:

— Ты ведь только что приехала, лапушка!

— Я и хотела приехать домой, — заверила она его. — Хотела вас всех увидеть. Я просто думала… что уже пора строить дальнейшие планы. Зная, что дело того стоит.

— Это что, начало кампании? — поднял бровь па.

Карин подавила раздражение. Можно подумать, она все еще маленькая девочка, выпрашивающая пони. Речь идет о ее дальнейшей жизни.

— Планы. Я серьезно.

— На сей раз ты знаешь, чему хочешь учиться? — Мама говорила медленно, может, потому что думала, а может, из-за того, что качала пресс. — То, что ты выбрала в прошлом году, по-моему, несколько… эклектично.

— Я отлично справлялась со всеми предметами, — принялась защищаться Карин.

— По всем четырнадцати абсолютно не взаимосвязанным курсам, — пробормотал па. — Это верно.

— Но выбор был такой большой!

— В округе Форбарр-Султан тоже есть много из чего выбирать, — указала мама. — Гораздо больше, чем ты сможешь выучить за две жизни, даже бетанских. И дорога куда дешевле.

Но в Форбарр-Султане не будет Марка. Он уедет обратно на Бету.

— Психотерапевт Марка предлагала мне поучиться своей профессии.

— Это твое последнее увлечение? — поинтересовался па. — Психоинженерия?

— Не уверена, — честно ответила Карин. — Это интересно… То, как они это делают на Бете.

Только вот прельщает ее психотерапия как таковая или лишь психология Марка? Карин и сама не знала в точности. А может, и знала. Просто ей не слишком нравилось, как прозвучал ответ.

— Безусловно, человек с любой галактической медицинской или технической подготовкой будет приветствоваться на Барраяре. Если ты сможешь сосредоточиться на чем-то одном на достаточно долгий срок… Проблема в деньгах, дорогая. Без стипендии леди Корделии мы не могли даже мечтать отправить тебя учиться на другую планету. А насколько мне известно, ее стипендия на следующий год уже отдана другой девочке.

— Я и не собиралась ее снова о чем-то просить. Она и так уже очень много для меня сделала. Но есть возможность получить бетанскую стипендию. А летом я могу поработать. Это — и то, что вы в любом случае потратили бы на мою учебу в университете округа… Вы ведь не думаете, что такая мелочь, как деньги, остановила бы, скажем, лорда Майлза?

— Сомневаюсь, что Майлза остановит и плазмотрон, — ухмыльнулся па. — Но он, скажем так, особый случай.

Карин на мгновение задумалась. Интересно, а что на самом деле двигало Майлзом? Ярость разочарования, примерно такая же, что подогревала ее решимость? И какой силы ярость? Может, Марк с его преувеличенной воинственностью в отношении своего породителя и близнеца видел в Майлзе что-то такое, что ускользало от нее?

— Наверняка мы можем найти выход. Если все вместе попытаемся.

Мама с па переглянулись.

— Боюсь, дело обстоит не так просто, — сказал па. — Чтобы оплатить учебу всех вас и лечение твоей бабушки — пока она была жива, — мы два года назад заложили дом на побережье.

— Мы сдаем его внаем на все лето, кроме одной недели, — вставила мама. — Мы подумали, что со всеми предстоящими в Праздник Середины Лета событиями у нас все равно практически не будет времени выезжать из столицы.

— А твоя мама теперь ведет курсы по самообороне и безопасности для сотрудников министерств, — добавил па. — Так что она делает все, что может. Боюсь, у нас практически не осталось свободных денег.

— Мне нравится преподавать, — улыбнулась мама. (Успокаивая папу?) И добавила для Карин: — И это куда лучше, чем продать дом на море, чтобы расплатиться с долгами, а мы одно время опасались, что так и придется поступить.

Потерять домик на море, где прошло ее детство? Карин пришла в ужас. Сама леди Элис Форпатрил подарила этот домик на восточном побережье супругам Куделкам на свадьбу много лет назад. Вроде бы за спасение жизни ей и лорду Айвену во время дворцового переворота Фордариана. Карин и не подозревала, что они так ограниченны в средствах. Пока не подсчитала, сколько у нее старших сестер и не прикинула их потребности… хм.

— Могло быть и хуже, — добродушно заметил па. — Прикинь, во сколько обошлось бы содержание этого гарема в прежние времена, когда за каждой нужно было давать приданое!

Карин послушно улыбнулась — он повторял эту шутку уже пятнадцать лет — и испарилась. Придется ей искать другой выход. И искать самостоятельно.

Зеленая Зала императорской резиденции по пышности превосходила все конференц-залы, в которых Майлзу приходилось когда-либо протирать штаны. Обитые шелком стены, тяжелые драпировки и толстые ковры приглушали звуки и создавали какое-то подводное ощущение, а элегантно поданный чай в изящном сервизе побивал по всем параметрам паек в пластиковой упаковке — непременный атрибут любых военных совещаний. Лучи весеннего солнца били в окна, рисовали золотистые полосы на полу. Майлз словно загипнотизированный следил, как удлиняются эти полосы, символизируя течение времени.